Григорий Хижняк - фигура для украинского баскетбола, можно сказать, культовая. Вряд ли рискуем преувеличить, заявив, что Гриша, как нынешнего начинающего тренера ласково называли болельщики, сыграл одну из важнейших ролей в популяризации баскетбола в стране. Будучи в свое время одним из лучших игроков Европы, Григорий так и не узнал, что такое "звездная болезнь", но при этом, имея в достатке скромности, он никогда не стеснялся быть на площадке не только исполнителем, но и шоуменом. А как можно не полюбить такого обаятельного великана, который после матча может быть доступен едва ли не для каждого зрителя, а на площадке превращается в одного из лидеров команды?
В минувшем сезоне Григорий Хижняк завершил карьеру игрока и, получив от руководства Днепр-Азота предложение принять под свое руководство дублеров клуба, довел молодую смену днепродзержинцев до конца чемпионате. Впрочем, его тренерская карьера только лишь начинается, потому говорить о том, насколько Хижняк преуспевает на этом поприще, еще рано. Зато вспомнить о том, как развивалась его жизнь баскетболиста, можно уже сейчас – на этом периоде поставлена точка. Тем более, что вспомнить есть о чем – за это время Григорий успел поиграть во многих чемпионатах, параллельно возвращаясь в Украину и на собственном опыте видя, как меняется украинский баскетбол.
Разговор с экс-центровым национальной сборной Украины прошел в живописном киевском Парке Славы. "Люблю это место – красиво, спокойно, - признался Григорий Хижняк, сам выбравший место для предстоящего интервью. – Когда выдается время, я всегда стараюсь приехать сюда, побродить наедине со своими мыслями. Я вообще не люблю шумных мест!. В таких условиях и разговор шел легко. Потому и затянулся на целых две встречи – Хижняку было что вспомнить за те десятилетия, которые он посвятил профессиональному баскетболу.
– Недавно в интервью Станислав Медведенко признался, что поначалу не понимал баскетбол, тот же Андрей Агафонов рассказывал, что в детстве увлекался футболом. Расскажите, как баскетбол появился в вашей жизни.
– Когда мне было шесть лет, меня буквально на улице нашел мой первый тренер – он искал детей для занятий академической греблей. И я до четвертого класса занимался этим видом спорта. Потом уже меня заметили баскетбольные тренеры. Начались "качели" – гребля-баскетбол, баскетбол-гребля. В сущности, гребля была для меня не очень важна, я просто ею занимался и все. Самое главное, что я в свое время встретил этого человека, который многое показал мне в жизни. Даже не в плане спорта, к которому он не имел так чтобы большое отношение. Не то, чтобы он был плохим тренером – гораздо важнее то, каким он был человеком. Благодаря ему я научился анализировать ситуацию, оценивать – что, где, как и зачем. Он привил мне очень важные жизненные качества. И когда я пришел к нему и сказал, что теперь буду заниматься только баскетболом, он воспринял мой выбор спокойно. К сожалению, я не знаю, жив ли он сейчас, но мне очень хотелось бы его вновь увидеть.
– А вы не пробовали его найти?
– Супруга как-то пыталась – через передачу "Жди меня", мы писали письма, но нам сказали, что этот человек уже не живет по тому адресу.
– И что было после того, как вы решили посвятить себя баскетболу?
– Учился в школе, закончил восьмилетку. Дальше учебу в школе пришлось оставить – мама воспитывала меня
и моего младшего брата в одиночку и уже не могла тянуть на себе взрослого сына. Я уже тогда понимал, что я должен теперь сам помогать семье. Летом я подрабатывал, узнал цену деньгам. В школе старался учиться плюс оставался после уроков и работал – мы в школе делали определенную продукцию для завода. В общем, после восьмого класса я остановился на том решении, что буду профессиональным баскетболистом. В лет пятнадцать я попал в дубль МБК Николаев, который тогда назывался НКИ. Когда в четвертом классе я только начинал заниматься баскетболом, в нашей ДЮСШ был завуч Эммануил Самойлович Эпштейн, который впоследствии стал начальником команды НКИ. Так вот после того, как я закончил восьмой класс, он меня посмотрел, пригласил на тренировку, показал меня помощнику тренера Геннадия Сергеевича Защука. С тренерами мне вообще везло. Тот же Александр Иванович Ким дал мне важнейшие базовые знания баскетбола. У нас был отдельный спортивный класс, который соперничал с другими ДЮСШ, мы ездили на различные игры, а затем лучшие игроки в составе своих классов попадали на игры чемпионата Украины. И, начиная с 1989 года, я постепенно начал свою спортивную карьеру, став более серьезно заниматься баскетболом.
– После выступления за НКИ вы переехали в Киев...
– К тому времени я уже более-менее состоялся как игрок. Тогда была традиция клубам из бывшего Союза проводить в межсезонье спарринги в американскими командами. В зависимости от уровня команды, ей подбирались соответствующие соперники – грубо говоря, чтобы не было матчей с разницей в "-60". И в 1994 году я впервые в жизни попал в США. Мы тогда сыграли порядка десяти игр, встречались с военно-морской академией Индианаполиса, в составе которой выступал Дэвид Робинсон. Еще из интересных соперников могу вспомнить Флориду Гейтерс – в университете, который представляла эта команда, учились три выпускника, один из которых затем семь или восемь лет выступал в НБА – Эндрю ДеКлерк из Орландо Мэджик. Играли против университета Хартфорда. Думаю, что отзывы о моей игре были хорошими, поскольку уже в 1995 году я был приглашен в Будивельник. Как потом оказалось, меня в своих рядах в это же время хотел видеть университет Канзаса, чья команда входила на то время в десятку лучших университетских клубов. Правда, об этом мне сказали только два года спустя – в 1997 году после чемпионата Европы, когда мне исполнилось 23 года, и ни о какой Америке, разумеется, речь идти не могла. Узнай я об этом приглашении вовремя – не знаю, как бы повернулась моя жизнь. Были тогда и другие интересные варианты и в Украине, и в России. Нет смысла размышлять о том, что было бы, если бы я принял какой-то из них. Факт в том, что мне по душе было приглашение из стана чемпиона Украины.
– Чем запомнились эти три года в Будивельнике?
– Не в обиду Николаеву будь сказано, команда "строителей" – это совсем другой уровень. Уже через месяц после моего переезда в Киев мы отправились на турнир в Гонконг. Ездили туда и следующим летом. Ездили по Европе, выступали в еврокубках. Я правда, играл не очень много – думаю, ввиду молодости. В общем, было очень интересно. Потом у меня был саратовский период, новые знакомства. Знаете, в каждом эпизоде – своя маленькая жизнь, надо только научиться извлекать из нее максимум позитива. Это касается не только баскетбола, а и обычных житейских ситуаций. Даже когда просто идешь по улице, у тебя всегда есть возможность узнать что-то новое для себя. Так что, если вы меня спросите, жалею ли я о чем-то в своей профессиональной карьере, я отвечу – никогда не жалел.
– Кстати, о Саратове. Автодор был известен тем, что собирал по всему бывшему Союзу перспективных ребят, а затем даже предлагал им сменить гражданство на российское. Например, Виктор Хряпа поддался этому соблазну. Вам в Саратове не предлагали поменять гражданство?
– Предлагали, только не в Саратове. Много позже, когда я выступал за питерское Динамо. Даже начали что-то делать в этом направлении, но, к счастью, сорвалось. А что касается Автодора... Знаете, очень
специфический клуб. И команда у нас подобралась очень хорошая – со мной играли и Эйникис, и Пашутины, и Фетисов, и Джулиус Нвосу. Смотрите, кто прошел в свое время через Автодор – Сергей Чикалкин, Роберт Штелмахерс, братья Хряпы. В общем, команда у саратовского клуба была сильнейшая, но все эти околобаскетбольные дела приводили к тому, что ему постоянно чего-то не хватало для необходимых достижений. Сами помните, как в 2004 году из-за финансовых проблем Автодор переродился в питерское Динамо, которое также просуществовало недолго. Впрочем, я баскетболист и в кулуарные дела не лезу и не хочу лезть. История Автодора вам и так хорошо известна. Ну, а про гражданство я уже вам ответил – предлагали, но много позже, в Санкт-Петербурге, когда местным клубом руководил все тот же Владимир Родионов. С другой стороны, Автодор заключал контракт со мной, как уже со взрослым игроком, а не с моими родителями, как они это делали с несовершеннолетними исполнителями. Потому и разговор был иной. Признаюсь, часто игроки уезжали из Саратова со скандалом. Многие баскетболисты рассказывали о том, что в Саратове даже кормили плохо. Не обошла чаша сия и меня – когда я уходил, разгорелся небольшой конфликт. По отношению к игрокам руководство Автодора действительно вело себя не очень этично. Все-таки если ты работаешь, ты вправе рассчитывать на то, что тебе обеспечат все условия для работы, а потом заплатят те деньги, которые ты заработал. Я не говорю про какие-то баснословные суммы, но хотя бы оговоренную зарплату выдавать должны. Может, именно в этом отношении к команде и кроется зерно как неудачных выступлений Автодора, так и того, что о нем вспоминают чаще в негативных тонах.
Но, в любом случае, я рад тому, что в моей карьере был саратовский период. Мне удалось поработать под началом такого великолепного специалиста, как Александр Сидякин, поиграть в еврокубках против тех же Маккаби и Фенербахче, сразился в матче против Панатинаикоса с Деяном Бодирогой и Дино Раджей... И сама команда, как я уже говорил, была хорошая. Никто никого не подсиживал, ни у кого не было какой-то звездности, всегда помогали советами, ругали, если надо. Я до сих пор в хороших отношениях с Женей Пашутиным – а сколько лет прошло! Тут же, повторюсь, околобаскетбольные дела были не в тех "кондициях", а от этого, как ни крути, нарушается и сам баскетбол.
– И после этого состоялось ваше возвращение в столицу Украины...
– Да, к тому моменту Александр Волков основал свой БК Киев, который худо-бедно, но держится на плаву до сих пор. Он позвал под свои знамена лучших на тот момент отечественных баскетболистов. Из Алитуса приехал Слава Медведенко, Александр Коваленко привел своих воспитанников, пополнили состав Саша Низкошапка, Рома Вареник, Юра Шаповалов. Из Николаева приехал Андрей Лебедев, присоединились Костя Галенкин со Стасом Балашовым, в расцвет своих сил вступал Денис Журавлев.
– Конкуренция на вашей позиции была, я так понимаю, сумасшедшая?
– Ну, чистым центровым, кроме меня, был только Балашов. Те же Галенкин, Медведенко и Журавлев все же работали в амплуа четвертого номера. Но внутренняя атмосфера, микроклимат в команде был очень теплым. Так что никакого соперничества, зависти быть попросту не могло.
– После Автодора разница ощущалась сильно?
– В БК Киев просто все было по-другому. Во-первых, сам клуб был очень молодой, потому и руководство работало с энтузиазмом. Во-вторых, сама команда была сравнительно молодая – вот мне, например, к этому моменту исполнилось только 25 лет – по баскетбольным меркам всего ничего. Тут же на предсезонке отправились в турне по США. Во время него, кстати, играли против команды, в составе которой выступал Дирк Новицки. Я тогда еще подумал: "Что это за парень такой – бегает по площадке, "прикалывается" над баскетболом?". А он то мяч выведет, то бросит издали вместо того, чтобы под кольцом стоять. Это я потом узнал, что это у Новицки такой стиль игры. На матчи с нами приезжал Пол Пирс, Дуэйн Джордж из Лейкерс, Энтони Картер. Это была одна из летних лиг НБА, так что команд было много. У них же как – одна команда приехала, сыграла свои четыре-пять игр и поехала дальше, а ее место занимает другая. Очень интересно было.
– В БК Киев вы завоевали очередной комплект золотых наград, после чего половина игроков разъехалась кто куда...
– С этой стороны, можно понять и спонсоров клуба, которые создали для нас все условия, чтобы мы стали чемпионами. Как только это случилось, Медведенко уехал в Лейкерс, я в Жальгирис. Могло показаться, что БК Киев повел себя как контора-однодневка – собрал ребят, сделал результат, чтобы распродать всех по выгодной цене. Но вы же видите, что Волков до сих пор пытается что-то делать с клубом, хоть у него и новых проблем добавилось невпроворот. Но тогда ситуация, конечно, многим казалась такой – стали чемпионами, вышли в Финал Четырех NEBL, в общем, отстрелялись и разъехались.
– А вы стали игроком Жальгириса...
– О литовском этапе моей жизни рассказывать можно долго. Это совсем другой уровень с точки зрения культуры баскетбола. Я ехал в клуб с богатейшей историей, в котором выступал суперзвезда мирового
баскетбола Арвидас Сабонис. Было много трепета, волнения. Можете себе представить – простой парень из Украины едет в сам Жальгирис! И сразу же, сходу начинает выступать в Евролиге, которая для меня была сравнима разве что с футбольной Лигой Чемпионов. Тогда был как раз первый сезон новообразованной Евролиги. Я и сейчас, когда рассказываю о том, что за первый сезон суммарно я сыграл около 90 только официальных игр, не считая товарищеские и предсезонные встречи, мне не всегда верят. Жальгирис принимал участие в трех турнирах – внутреннем чемпионате, NEBL и Евролиге. Моему сыну тогда было всего полгода. Я перевез его с женой к себе в Каунас, но получилось так, что был период в несколько месяцев, когда моя семья меня видела лишь когда я заезжал домой переодеться и взять форму. Условно, в субботу мы сыграли в чемпионате Литвы, приехали на автобусе домой (благо, расстояния в этой стране не так велики, как в Украине), поменяли форму, поехали в аэропорт, улетели в какую-нибудь Швецию, сыграли в NEBL и без залета домой полетели на матч Евролиги куда-нибудь в Грецию. Семья меня понимала – такой у баскетболиста крест, такая работа. Жена перезнакомилась там со всеми, завела друзей.
– Тяжело для вас складывался этот марафон?
– Ну, если я смог стать статистическим лидером Евролиги по блок-шотам (этот рекорд – 3,2 блока за игру, по-моему, до сих пор не побит) – значит, справился. Конечно, было нелегко. Но в Жальгирисе исповедовали такую систему баскетбола, при которой я был максимально полезен команде и мог раскрыться.
– Параллельно вы летом старались трудоустроиться в НБА, верно?
– Были такие попытки, еще с 90-х годов. В 1997 году после чемпионата Европы я, кстати, мог попасть в Атланту, но, по неизвестным причинам, мне в посольстве США поставили отказ в получении визы, хотя все документы были давно оформлены. Почему так произошло – не знаю, да и незачем уже ворошить прошлое. А после второго сезона в Жальгирисе я вновь поддался соблазну попробовать себя за пределами постсоветской территории. Меня приглашал к себе итальянский Киндер, в котором тогда выступали Ману Жинобили, Марко Ярич, Дэвид Андерсон, а командой руководил Богдан Таньевич. К сожалению, я не прошел медосмотр. Вообще же, то лето было очень насыщенным для меня в плане поездок и знакомств, тем более, что в Евролиге я повторил свой рекорд по блок-шотам. Так что и Таньевич очень хотел видеть меня в Киндере, и Душан Ивкович из московского ЦСКА – но и в Москве меня забраковали по результатам медосмотра, найдя поясничную грыжу. Оттуда я вернулся Киев и буквально через пару дней все же смог улететь в Лос-Анджелес. Побывал в летнем лагере Лейкерс, пообщался с Филом Джексоном, с Коби Брайантом. В общем, за короткий период времени я получил возможность общения с большим количеством интересных людей.
– А сейчас вы с ними контакты поддерживаете? Особенно, учитывая, что теперь вы и сами начали тренерскую карьеру, поэтому совет от опытных специалистов будет вдвое ценен.
– Очень бы хотелось пообщаться и с Ивковичем, и с Этторе Мессиной, и с Дэвидом Блаттом. Просто они далековато отсюда, а по интернету я общаться не люблю. Если будет возможность – с удовольствием спрошу у них совета. Тем более что и они меня помнят, так что в общении не откажут. Скажу больше, в 2008 году я со сборной приезжал в Тревизо – и там меня вспомнил не только Мессина, но и американские игроки, скауты, агенты. И это после того, как первый и последний раз они меня видели в 2001 году в Портленде.
Продолжение следует...
В материале использованы фото из личного архива Григория Хижняка.
