Первая часть интервью.
– Вернемся к вашей карьере. После Жальгириса...
– ...я вернулся в БК Киев, в нем доиграл сезон и под занавес плей-офф получил приглашение от испанской Памесы. В Испании как раз наступала пора плей-офф, а основной центровой Памесы Деян Томашевич слег в больницу с приступом аппендицита. В Валенсии я пробыл месяц и отбыл в Грецию. Кстати, за этот месяц я успел подружиться с генеральным менеджером Хосе Луисом Мартинесом Морти. И мне было приятно, что, когда спустя полгода Памеса приехала в Грецию на встречу с АЕКом, и я (как раз выступал в Перистери) поехал к ним в гости просто поприветствовать давних знакомых, вся команда, в составе которой были звездные Антуан Ригодо, Фабрицио Оберто, вместо того, чтобы отдохнуть после тренировки, стала со мной в холле гостиницы и очень долго хлопали меня по плечу, рассказывая все новости за последнее время.
– Когда вы выступали в Греции, из ПАОКа в Украину вернулся Александр Окунский, рассказывавший про специфику греческого баскетбола – мол, поначалу в Греции платят зарплату отечественным игрокам, считая легионеров лишь вторыми в очереди на получение гонорара. Так ли это?
– Для греческого темперамента это вполне нормальная вещь, когда доморощенные игроки ценятся выше иностранцев. И у меня такое было. Но я не буду категорично утверждать, что в Греции не заплатят легионеру, пока полностью не рассчитаются со своими баскетболистами. Старались оплачивать работу в равной степени. Просто многое зависит от клуба, в котором ты выступаешь. И эта тенденция, по-моему, сохраняется до сих пор. Тем более что в Греции сейчас довольно тяжело с деньгами. Думаю, финансовый кризис в этой стране начался еще после Олимпиады в Афинах в 2004 году. Страна была в очень большом убытке. Тогда на некоторые соревнования людей пускали бесплатно, чтобы создать иллюзию переполненных трибун. Когда я второй год выступал в Греции, в Афинах построили новый зал для АЕКа на 15 000 зрителей, суточная аренда которого на тот момент составляла 30 000 евро. Так что АЕК сыграл там всего пару игр, и в дальнейшем зал стоял пустым ангаром, а команда ютилась в старом маленьком зале. В общем, в Греции пустили по ветру большое количество денег – разумеется, спортивные функционеры не имели средств на должную оплату труда. И греческий спорт стал понемногу угасать. Например, уже нет Македоникоса – его владелец был руководителем крупной строительной компании, занимавшейся возведением олимпийских сооружений. После Олимпиады к власти в Греции пришла другая политическая сила, ему не отдали те деньги, которые обещались перед стартом Игр. И клуб стал банкротом.
– С Македоникосом вы вышли в финал Кубка ULEB, при этом ваша команда сотворила сенсацию, отыграв 23 очка, полученные в первой встрече с Хемофармом...
– Что интересно, с этой командой, которой руководил Ацо Петрович, мы пересекались в предсезонных играх. И вот спустя полгода встретились с сербами в полуфинале Кубка ULEB. В первой же встрече нас окатили холодным душем, выиграв с разницей "+23". Но мы не раскисли, собрались и в ответной встрече привезли Хемофарму 31 очко. Вот почему тот же Пит Майкл до сих пор играет в Барселоне. Вся команда тогда хорошо сыграла. Такие ситуации – редкость для баскетбола высшего уровня. Помню, перед игрой зашел к нам тренер и сказал: "Я не знаю, что вы себе думаете, но вот у меня 15 билетов на финал в Шарлеруа. В качестве кого туда поедем?". Мы тогда опешили, потому что считали, что обыграть после "-23" Хемофарм, в четвертьфинале не заметивший в Москве российское Динамо с Пападопулосом и Фоцисом во главе, нереально. Притом, у команды Петровича система игры была банальная, но всегда работала: защитник заходил в трехсекундную, если его страховал «большой» – забивал, если нет – стягивал на себя защиту и давал пас в угол на снайпера. Игроки у них были опытные (кстати, вы многих из них знаете – Боян Бакич, Ясмин Хукич, Саша Васильевич). Но во второй игре Хемофарм расслабился, посчитал, что финал у него в кармане, и поплатился.
А вот потом мы попали на Летувос Ритас, донельзя обозленный после поражения во внутреннем чемпионате принципиальному сопернику – Жальгирису. Команда, в составе которой выступали Делининкайтис, Муезинович, Ярутис, Штельмахерс и Явтокас, попросту не имела права проигрывать еще и здесь. Мы держались как могли, но ни Пит Майкл, ни Луковски с Римацем, ни Ненад Чанак с Эндрю Хатсоном не остановили напор подопечных Томо Махорича. Мы проиграли всего четыре очка – но Ритас заслужил эту победу.
И после этого сезона я переехал в питерское Динамо. Что интересно, я мог бы оказаться там и раньше – в свое время меня туда звал Дэвид Блатт, предлагал руководству Македоникос» отступные, но греки отпускать меня не хотели. Пришлось ждать окончания сезона, после чего в Санкт-Петербурге я появился уже в качестве свободного агента, притом тренировал команду уже не Блатт, а Фоцис Кацикарис. Дэвида же пригласил к себе Бенеттон, которым он воспользовался – в Динамо все же были не лучшие условия для работы. Блатт часто конфликтовал в Владимиром Родионовым – человеком амбициозным, но с амбициями, направленными совсем не в нужную сторону.
Из Динамо я уехал довольно скоро. В феврале поступило предложение от Азовмаша, на которое я согласился практически сразу – в Питере я особо не играл, не хотел зря просиживать на лавке. Кацикарис также был против моего отъезда – он хорошо
меня знал еще по Греции, знал, как меня использовать. Но, как говорится, "кто ужинает девушку, тот ее и танцует" – мариупольцы предложили хорошие отступные, а Родионов от такого не отказывается. Я, помнится, удивлялся тогда, как руководство отпустило Блатта, выигравшего с Динамо Кубок FIBA-Европа. Со временем понял, что и Фоцису приходится непросто...
– И вот здесь начался ваш последний украинский этап, после которого вы и завершили карьеру...
– Да. В Азовмаше было хорошо. Тренировал нас великолепнейший тренер литовской школы баскетбола Римас Гирскис. Тем более, мариупольцы всегда подчеркивали свои амбиции и их обоснованность в каждом из турниров, в которых принимали участие. Я приехал на просмотр, тут же подписал контракт и вновь стал чемпионом Украины.
– Что в Динамо, что в Азовмаше вы не так уж и часто выходили на площадку. Вас приглашали в эти команды как игрока с именем, или как опытного дядьку-наставника?
– Ну, до звания дядьки-наставника мне было еще рано – все-таки 2006 год был на дворе. Да и сейчас я себя не могу назвать таким. Смотрю иногда игры Евролиги и чувствую – хорошо бы потренироваться, вернуть былую форму, я бы и в ней не затерялся. Я же играл в свое время и против Панатинаикоса, и Олимпиакоса – даже если бы я выходил в таких командах на замену, каши бы точно не испортил. Просто в командах такого уровня очень грамотные тренера, умеющие правильно комплектовать команду и для каждого исполнителя находить его роль.
– Несколько лет назад я брал у вас интервью, и вы тогда говорили, что о завершении карьеры даже и не думали, мол, сил еще предостаточно. Тем не менее, с того времени вы не были на первых ролях даже в украинских коллективах...
– Есть такая поговорка: "Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах". Никогда не надо делать далекоидущие планы, особенно строить большое их количество. Силы у меня и сейчас еще есть, но сейчас я решил все-таки остановиться. Если уж говорить о ветеранах, то давайте вспомним Сашу Скутельника – я вообще удивился тому, что он завершил карьеру. Поскольку уверен, что он мог бы еще играть и играть, лет пять минимум на таком же уровне, капитанить в Азовмаше. Вообще, жалко, что такие ребята как Скутельник завершают карьеру так рано.
– После Азовмаша вас на пару лет пригласил Днепр. Как игралось там?
– Тоже амбициозная команда, которая в то время начала ставить перед собой еще более высокие задачи. Мне было интересно поиграть там, почувствовать, чем живут молодые ребята. Видите ли, Днепропетровск всегда славился своей баскетбольной школой, а сейчас она работает еще лучше. Так что я и сам рядом с ними чувствовал себя совсем ментально юным.
– Как вам работалось под начальством американца Боба Доневальда? Все-таки он больше делал ставку уже не на отечественных исполнителей, а на своих соотечественников?
– Первый год командой руководили Георгий Ступенчук, а затем Кирилл Большаков. Мы тогда задачу выполнили, попали в плей-офф, я опять играл против подопечных Махорича – теперь уже БК Киев. Могли даже выиграть в четвертьфинале пару игр, но этим растянули бы серию. А вот Доневальд появился после раскола в украинском баскетболе. И меня еще больше заинтересовала работа в Днепре – все-таки приехал американский тренер, с опытом работы в НБА, со своей методикой. Все это меня очень заинтересовало. Ну, а со временем, конечно, я начал немного расстраиваться своим временем в игре. Все-таки я знал, что я опытный игрок, со своими знаниями. И то, что он делал с командой, мне не очень нравилось.
– В сборной карьеру вы уже к тому времени завершили...
– С выступлениями за сборную вообще отдельная история. В свое время, когда я играл в Жальгирисе, Йонас Казлаускас удивлялся, как это я, выступая в трех лигах, еще и еду летом помогать сборной. Вот греки, например, ставили четкие условия – если меня приглашают в команду, то я, во-первых, должен заключать контракт с начала сезона, а во-вторых, не рисковать собой на чемпионатах Европы, а проводить летние сборы с клубом. От этого возникали различные внутренние конфликты. Приходилось либо ссылаться на семейные проблемы, либо просить в составе команды использовать меня не так часто. Ну, а со временем в нашем баскетболе выросло поколение хороших баскетболистов.
– В своих последних клубах Будивельнике и Днепр-Азоте на площадку вы уже и вовсе не выходили. Именно поэтому приняли решение повесить кроссовки на гвоздь?
– Дело совсем не в этом. У меня было воспаление седалищного нерва, я просто очень долго восстанавливался. Хотя на тренировках старался работать по максимуму, был как спарринг-партнер Миши Анисимова и Андрея Малыша. Потом позвали в Днепр-Азот – значит, там я тоже для чего был нужен. И вот, не было бы счастья – да несчастье помогло. В Днепродзержинске появилась возможность поработать с дублем. Инициатива происходила не от меня – я просто согласился.
– Вот вы упомянули, что вам не очень понравилось работать с Доневальдом. А как вы вообще можете оценить приезд наставников из крупных баскетбольных держав в малознакомую для них постсоветскую страну – Доневальда, Магарити, Беррокаля? Они приезжают сюда для реализации своих амбиций или все же в надежде получить больше опыта, помочь в работе своему работодателю?
– Не все то золото, что блестит, нельзя оценивать всех под одну мерку. Люди приезжали со своей базой знаний и приспосабливали ее под ту систему, которая была в нашем баскетболе на тот момент. Разумеется, они ответственны за результат и стараются достичь его каждый своим способом – например, приглашая знакомых им соотечественников. Как это было с Доневальдом и Магарити. Другой вопрос, как на это реагируют болельщики, прочие подопечные, руководство отдельно взятого клуба.
– А как вы будете делать комплектацию своей команды высокого уровня? Первый шаг к тому, чтобы стать основным наставником команды Суперлиги уже сделан.
– В зависимости от того, в каком клубе я буду работать. У нас обычно нет полного доверия, как к украинским тренерам, так и игрокам. Понятно, что нынешняя молодежь – не сахар. За рубежом в этом смысле лучше. Возьмем тот же белградский Партизан, который года четыре назад полностью закрылся от легионеров и в короткий срок вырастил хорошее поколение игроков. На Балканах вообще есть негласное правило. Молодой игрок уже к 21-22 годам должен показывать хороший уровень игры, причем не на сербском или хорватском уровнях, а на международном – то есть, команд топ-уровня. Вот почему во многих клубах Европы главными тренерами являются представители экс-Югославии, около 70% игроков топ-команд – балканцы. Вот почему они диктуют в Европе моду в плане баскетбола, в плане отношения к нему. У Желько Обрадовича в Панатинаикосе американцы играют лишь вспомогательную роль. На пресс-конференции Финала Четырех Евролиги Обрадович как-то сказал: "Этот финал показал, каким должен быть настоящий баскетбол". А играли они тогда против Маккаби родившегося за океаном Блатта, две трети команды которого – постоянная ротация американцев. А у Обрадовича костяк – ребята, играющие вместе уже несколько сезонов. В прошлом сезоне Пао выиграл только внутренний чемпионат, и Желько, чтобы встряхнуть команду, написал Яннакопулосу заявление об уходе. Президент клуба его порвал, оставил Обрадовича – и теперь в активе у Пао два трофея в сезоне 2010/11. И никакие Майки Батисты даже не помышляют об уходе из команды. Вот каким в идеале должен быть подход к работе – не только у тренера.
– Но вам, как тренеру, дадут сделать подобное?
– Думаю, что вряд ли. Мой знакомый агент Майк Флешер как-то сказал, что нам – украинцам, россиянам – нужно, в первую очередь, менять свой менталитет. Скажем так (я немного отклонюсь от темы баскетбола, но ведь все в этой жизни взаимосвязано), если взять сто тысяч и предложить американцу: "Получишь все в
течение года, но равномерными порциями, или бери 60 тысяч и уходи прямо сейчас, ищи другой клуб", то он примет первое предложение. У нас чаще происходит наоборот. Вспомним тот же Партизан – в год проведения в Киеве Финала Четырех Кубка FIBA бюджет сербов был в полтора раза меньше БК Киев, только первый клуб играл в Топ-16 Евролиги, а второй только пытался выиграть третий по рангу турнир. Так что можно пригласить хоть десять американцев, но только дайте при этом работать тому же тренеру, а потом требуйте результат. Надо давать работать молодым игрокам. Иначе все будут удовлетворены в какой-то степени, но готового результата вы не получите. А так мне просто жалко тех ребят, которые исправно приходят на тренировки, не понимая, какие у них шансы в нашем баскетболе. Равно как и тех, кто все понимает, потому относятся к работе с прохладцей. Вопрос этот вообще широкий, и парой фраз его не объяснить и не решить.
– Зачастую тренерами в тренера идут игроки задней, средней линий. Центровых в этой профессии мало. Не боязно было продолжать работу именно в этом направлении баскетбола?
– Немножко побаивался. Разумеется, в наставники обычно идут защитники, у которых работа игрока была всегда связана с тем, чтобы видеть всю площадку и руководить атакой команды. Амплуа центрового кому-то покажется банальной – сунули тебе мяч, ты и забил. Но вспомним того же Сабониса, который сам умел видеть всю площадку. Тренер из него вышел бы отменный, жаль, что он так и не пошел по этой ниве. И не факт, что бывший «маленький» сможет стать хорошим тренером. В общем, не стоит зацикливаться на этот моменте. Если сверху дано – значит, так и будет. Неважно, провел ты до этого в баскетболе 10 лет или 40. Психология игрока отличается от психологии тренера. Тот же Пиии Гершон много лет был всего лишь ассистентом – а оказался вполне состоявшимся специалистом высокого уровня. Так что буду пытаться достичь высот на этом поприще, решать вопросы по мере их поступления. Надеюсь, получится. Загадывать не хочу.
– Пока все получается?
– Это решать не мне. Пока я работал только с дублерами, но оценивать эту работу должны другие – руководство, болельщики. А вообще, если говорить о молодых игроках, то я, будь у меня такая возможность (интеренет везде есть), запретил бы им смотреть НБА. А то отовсюду: "О, как он сверху забил, о, как он прыгнул!". Ребята, вы не на то смотрите в этих играх! У вас, вообще, физиология отличная от тех игроков. А во-вторых, вы сначала бы посмотрели как они пашут на тренировках – я же лично видел работу Коби Брайанта! Причем, у них же даже IQ ниже – Виталий Потапенко, побывав на драфте, рассказывал, что американцы не всегда знают, где у них левая рука, зато закладывают мячи в кольцо на загляденье. Но они борются за свою жизнь (помните, истории детства Ибаки, Дюранта?). Вот на что надо смотреть – как пробиваться в жизни. Пришел в зал – играй, а не на травмы жалуйся или на то, что все равно чемпионом станет условный Будивельник, так какой в этом смысл. Это и есть главное правило баскетболиста.
В материале использованы фото EFE, БК Македоникос, Сергея Вольского и Алексея Наумова.
