— Ярослав, давайте проясним хронологию последнего полугода. Первого сентября в матче с Металлургом вас меняют на 26-й минуте, а через пару дней отчисляют из команды. Как-то неожиданно получилось.
— Для меня самого еще как неожиданно! Мне стало тяжело во время матча, задышка началась. Предыдущие игры проходили легко, все было нормально. Кварцяный увидел, что игра не идет — и поменял. Потом мы с ним поссорились, и меня отзаявили.
— Поссорились из-за того, что вы физически не тянули?
— Нет, дело не в том, что физически: ему моя игра не понравилась. Я ему, кстати, о том, что тогда задыхался только сейчас сказал, месяц назад. Он у меня спрашивал: "Что тогда случилось?". Я ему объяснил.
— А чего сразу не объяснили причину плохой игры?
— Да тогда все как-то быстро случилось. Он меня в первом тайме поменял, а я потом сразу домой поехал. Сам виноват, конечно.
— Ничего себе!
— Психанул. Сам виноват, опять же говорю. Должен был остаться или на скамейке, или в раздевалке. Вот Кварцяный разозлился на меня и отзаявил.
— Что потом делали четыре месяца?
— Права куда-то перейти я не имел. Ездил домой, потом ближе к ноябрю потихоньку начинал играть. Был во Львове, родителям помогал, там надо было некоторые дела решить.
— Где поддерживали форму?
— Сам: на тренажерах, бегал в лесу во Львове.
— Слышал, что вы на чемпионат области заявились.
— Нет, не играл, это неправда. Меня просили поиграть, но я не захотел сам.
— Почему?
— Травму не хотел там получить.
— С Кварцяным сами решили мириться или он обратно позвал?
— Я зашел к нему спросить, что мне делать дальше. Будут ли меня отпускать в другой клуб, забирать ли мне документы, но мы с ним решили начать все с нуля.
— Осенний простой во время сборов сильно ощущался?
— Сначала мы в Луцке десять дней тренировались, поначалу было тяжело, очень тяжело — аэробика, тренажеры. Набирал по чуть-чуть. В Турции тоже было нелегко: первые пять дней крепатура была, но потом, после второй игры легкость в ногах почувствовалась. Тогда уже набрал процентов 40 физических.
