Жаль, что не передать тут гитарных аккордов, но, тем не менее, пред вами – доказательство того, что американский футбол не чужд славянскому духу. Автора этих стихов, так здорово "просекшего поляну" мудреного заморского вида спорта, звали Владимир Высоцкий. Пусть бард, как ему и полагается, слегка сгустил краски, но трудно не заметить, что цельной, мужской натуре гения искренность американской игры пришлась по душе.
Неудачное название у этого вида спорта – "американский футбол". И дело тут не в слове футбол (им именуются как минимум семь разных видов спорта, и только в одном из них нельзя брать мяч в руки), а в слове "американский". Длинное оно, незвучное, узконациональное, не дающее принять обозначенный им объект близко к сердцу. Наверное, поэтому мы теперь называем любимую нами игру не "канадским хоккеем", а "хоккеем с шайбой". Иначе нынешний рекламный лозунг КХЛ смотрелся бы довольно комично: "Канадский хоккей – наша игра!" А шайба – штука интернациональная, пролетарская, ее можно и к груди прижать, и в "девятку" бросить. Хорошая, душевная вещь.
Но пока мы не перекрестили американский футбол в футбол с дыней, придется нам отвлечься от названий и заглянуть в суть этой игры. Это будет очень неплохим способом убедиться в том, что для славянского боевого духа она ничуть не менее родная, чем любой другой вид спорта. Проблема только в одном – в острейшем дефиците отечественных звёзд в американском футболе. Дефиците, который сейчас намерен удовлетворить. Знаете ли вы, например, что в списке членов Зала славы профессионального футбола, расположенного в кудрявой глуши штата Огайо, можно без труда отыскать трёх звёзд НФЛ, выросших в атмосфере славянской культуры – Бронислав Нагурский, Бенджамин Фридман, Фредерик Билетникофф.
Украинский парубок Бронислав Нагурский (сокращенно Бронко) и местечковый еврей Беня Фридман – парочка та ещё была. Оба блистали в довоенные времена: Фридмана считают первым квотэрбэком-распасовщиком в современном понимании этого амплуа, а о мощном Нагурском до сих пор ходят легенды. Естественно, наши футбольные звезды – тоже тамошней закваски, и родились они все в Новом Свете, но, как говорят в Америке, "нищие не выбирают", так что будем довольствоваться тем, что есть. Зато, какая пестрая это компания! Сын белоэмигранта, украинский парубок, местечковый еврей… Хоккею и не снилась такая палитра! Интересно? Тогда расскажем о каждом в отдельности. А потом коснемся современности, благо, что славяне оставили след и в новейшей истории игры.
Бронко НАГУРСКИЙ – человек и плуг
Однажды весной, году этак в 1926-м, Док Спирс, главный тренер футбольной команды Миннесотского университета, ехал на моторе марки "Форд" вдоль полей родного штата. Проезжая мимо одной фермы, он заметил здоровенного белобрысого парня, пахавшего поле ручным плугом, причем, не пользуясь услугами
лошади. Спирс остановился и спросил пахаря, где находится ближайший город. Парень показал направление правой рукой. В которой по-прежнему находился плуг. Спирса так поразила небрежная могутность юноши, что он немедленно достал из саквояжа заявления на прием в университет и на полную спортивную стипендию и показал пахарю, где ставить крестики. Так, согласно легенде, началась карьера великого Бронко Нагурского, одной из ярчайших фигур в ранней истории НФЛ.
Бронислав Нагурский родился в маленькой канадской деревушке в 1908 году, но когда был ребенком, его родители (украинские эмигранты с Галичины) перебрались через границу – в Миннесоту. Тамошний школьный учитель, по-видимому, не отличался толерантностью и образованностью, поскольку никак не мог произнести имя здоровенного увальня из крестьянской семьи и, в конце концов, стал называть его Бронко. Это новое имя пришлось как нельзя кстати: bronco по-испански означает "грубый", а в мексиканском сленге – "дикий мустанг". Габариты, мощь, выносливость и азарт Нагурского вошли в легенды еще в студенческие годы, когда он играл за команду Миннесотского университета с мирным названием "Золотые суслики". Украинец, с его ростом 188 см и весом за центнер, настолько сильно выделялся среди остальных игроков, что в 1929 году в символическую университетскую сборную США избрали двух Бронко Нагурских – фулбэка и линейного защитника. Нагурский с одинаковым успехом играл на обеих позициях (первая – атакующая, вторая – оборонительная), и за его кандидатуру было подано достаточно голосов и там, и там. Значительно позже журнал Sports Illustrated назвал его величайшим спортсменом в истории штата Миннесота.
А в НФЛ, где он играл за команду с куда более подходящим названием (Чикагские медведи), Бронко засиял вовсю. Кстати, Нагурский играл за тех самых Чикагских медведей, которым посвящены приведенные выше песенные строки. К сожалению, полной картины его величия получить никогда не удастся: статистика в те годы велась сумбурно, и официальное сальдо Бронко за девять лет в НФЛ (1930-37 и 1943) выглядит скромным – 4301 ярд. Зато такая цифра, как 4,9 ярда за попытку – это уже впечатляюще. Нагурский был больше и сильнее абсолютного большинства игроков, которые пытались его остановить, поэтому огромная доля этих ярдов была набрана с тремя-четырьмя соперниками на плечах и вокруг ног. О Нагурском ходят невероятные истории, достоверность которых проверить невозможно. Говорят, что однажды его на полном ходу вытолкнули за пределы поля, где он, врезавшись головой в лошадь, на которой сидел полицейский, убил бедное животное наповал. В другом варианте истории веселый казак таким же образом лишил крыла автомобиль "Форд-Т". Или что однажды, пройдя через всю защиту соперника и сделав тачдаун, он пробежал сквозь конечную зону, ударился головой в знаменитую кирпичную стену стадиона "Ригли-филд", оставив там трещину и, уходя на скамью запасных, сказал тренеру: "Последний из них здорово меня пнул".
Однако некоторые вещи подтверждены фактически. Как, например, то, что, получив травму, Нагурский не уходил с поля, а перемещался на позицию линейного форварда, где нужно не быстро бегать, а хорошо толкаться. Из-за этого Бронко является единственным игроком НФЛ, попадавшим в символическую сборную сезона в трех разных амплуа (исключая киккеров) – фулбэка, линейного нападающего и линейного защитника. А еще ему принадлежит самый крупный перстень чемпиона в истории лиги (длина внутренней окружности – 86 мм). Ближе к концу карьеры Бронко нашел себя еще в одном виде спорта – профессиональном реслинге. Однажды в 1937 году в течение трех недель он сыграл пять футбольных матчей и провел восемь борцовских схваток в восьми разных городах. При всей своей славе и грозном имидже, украинец был очень скромным и стеснительным человеком. Открыв автозаправочную станцию в родной Миннесоте, Бронко наотрез отказался упоминать о своем спортивном прошлом в рекламных целях. Своего сына, не повторяя ошибок родителей, он назвал не Брониславом, а Бронко-младшим. Нагурский умер, дожив до почтенного возраста. Видите, какого монстра подарила заморской игре щедрая украинская земля? И это я еще не посчитал великого игрока и тренера Майка Дитку, появившегося на свет в семье украинских шахтеров по фамилии Дичко.
Беня ФРИДМАН – игрок по фамилии плеймейкер
Пас вперед, разрешенный правилами в 1905 году и так разительно выделивший американский футбол из различных вариантов регби, долгое время оставался экзотическим приемом. К нему прибегали только при крайней необходимости, предпочитая добиваться успеха старыми, английскими способами – меся грязь в куче-мале. Первые настоящие распасовщики появились только в 1920-е годы, и величайшим из них был сын эмигрантов из России, ортодоксальных местечковых евреев. Звали его Бенджамин Фридман. Мальчик Беня, так разочаровавший своих родителей.
Фридман родился в Кливленде в том самом 1905 году. Это был, как говорится, перст судьбы. Беня был, по-видимому, очень строптивым пареньком и во всем выбирал собственную дорогу. Начать хотя бы с того, что он, выходец из ультрарелигиозной семьи, решил всерьез заняться спортом, причем, даже не меняя имя, как это делали в то время другие такие же еврейские мальчики. Но пока они становились чемпионами мира по боксу втайне от своих несчастных «аидише-мам», Беня ушел в варварский футбол и бесстыже купался в лучах славы. Ну а то, как Фридман в этот футбол играл, раз и навсегда перевернуло все устои этого вида спорта. Беня стал плеймейкером, распасовщиком, игроком, раздававшим передачи лучше, чем кто-либо до него. Более того – он стал первым игроком, который стал пасовать вперед регулярно. "Батюшки светы!" – буквально так, по собственным воспоминаниям, восклицал его партнер по команде Мичиганского университета. "Какой отличный способ играть в футбол!"
Пасовать вперед в те годы было не только ново, но и рискованно. Неточный пас в конечной зоне означал потерю мяча. Два неточных паса вперед наказывались пятиярдовым фолом. Да и сам мяч в то время был куда круглее и толще, и удержать его в одной руке было весьма непросто. Но Беню это не смущало. По свидетельствам современников, он практически не допускал ошибок. В матче против Индианского университета он единолично набрал 44 очка – пять тачдаунов, два гола с игры, восемь экстра-пойнтов. Его карьера в НФЛ была яркой, но недолгой. Фридман стал звездой такого масштаба, что в 1928 году владелец команды "Нью-Йорк Джайнтс" купил команду "Детройт Волверинс" только для того, чтобы получить Беню. И не просчитался: в 1929-м Фридман отдал 20 точных пасов в конечную зону. До 1942 года этот результат не смог повторить ни один... клуб лиги. К сожалению, травма колена, полученная в 1931-м, сократила карьеру Фридмана, но память о гениальном плеймейкере жила еще долго. Во многом благодаря ему самому.
Беня не был скромнягой и рубахой-парнем. Он обожал нью-йоркский гламур, женился на модной и требовательной даме и не стеснялся рекламировать себя направо и налево. Не удивительно, что недоброжелателей у него было как минимум столько же, сколько и друзей. Когда НФЛ основала Зал славы в Кэнтоне, неподалеку от его родного Кливленда, Беня немедленно принялся лоббировать лигу о своем туда включении. Лига отвечала молчанием, несмотря на то, что по всем показателем он был "железным" кандидатом. Беня считал, что всему виной "пятая графа", но, скорее всего старой гвардии НФЛ просто не нравилась его настойчивость и нескромность. Фридман, никогда не признавал поражений.
Церемонии принятия в Зал славы Фридман так и не дождался. В возрасте 77 лет он серьезно заболел диабетом и, не желая "умереть жалким стариком на парковой скамейке", снёс себе полчерепа тяжелой винтовочной пулей. Его мечта сбылась только 23 года спустя.
Фред БИЛЕТНИКОФФ – парень с клейкими руками
"Стикам", то бишь "липучка»". Так называлась эта вязкая коричневая масса, которой ресиверы (принимающие) НФЛ мазали себе руки в 1960-е и 70-е годы. Обычный хозяйственный клей, специально модифицированный одной предприимчивой компанией для использования спортсменами, которым надо что-то ловить или на чем-то висеть. Футболисты злоупотребляли этой гадостью вплоть до 1981 года, пока НФЛ не внесла коррективы в свои правила, и мало кто злоупотреблял ей так, как щуплый ресивер клуба Окленд Рэйдерс Фред Билетникофф.
Мальчик с нерусским именем Фредерик родился в Пенсильвании в 1943-м. И папа его, и мама были русскими, вывезенными с родины детьми во время гражданской войны. Несмотря на свое небогатырское телосложение (при росте 187 см он весил всего 85 кг), Билетникофф еще в школе был отличным футболистом. Быстрый, верткий, с цепкими руками, он прекрасно ловил мячи и, не будучи в состоянии продираться сквозь защитников, научился от них увертываться и удирать. В Университете штата Флорида белобрысый паренек играл так здорово, что приз лучшему ресиверу студенческого чемпионата теперь носит его имя.
А в НФЛ Фред стал известен "липучкой" на руках. И на ногах, куда приклеивал огромные катыши клея, чтобы был запас во время матча. Под конец игры Билетникофф обычно был покрыт коричневой мерзостью с ног до головы,
выковыривая ее даже из ушей и вычесывая из волос. Впрочем, нет, это неправда. Билетникофф был известен далеко не только этим. А тем, что, будучи малышом, в игре гигантов, стал одним из самых продуктивных нападающих лиги. Тем, что за 14 сезонов в лиге худенький усач шесть раз попадал в символическую сборную сезона и один раз стал лучшим игроком "Супербоула", притом, что не сделал в матче ни одного тачдауна. Тем, что в течение 10 сезонов подряд он принимал мяч как минимум 40 раз – рекорд НФЛ на то время. И тем, что все это бесшабашный русак делал, играя без наколенников, что в те годы считалось диким (по мнению Фреда, они мешали маневренности и прыгучести), и выкуривая в день по две пачки сигарет. У Билетникоффа была невероятная способность открыться для паса даже тогда, когда все защитники соперника точно знали, что пасовать будут ему. Вертлявый был, чертяка. И бесстрашный.
В 1999 году журнал The Sporting News включил его в список ста лучших футболистов ХХ века – под номером 94. Бронко Нагурский в том же списке был 35-м. И это я ещё не посчитал одного из лучших квотэрбэков всех времен литовца Джонни Юнайтаса (переиначенное Йонайтис), его соплеменника Дика Буткуса, одного из самых устрашающих защитников.
Джонни Юнайтас был задрафтован Питтсбург Стилерз после неплохой колледжской карьеры в Юниверсити оф Луисвилль, но был отчислен из состава перед началом сезона. В 1956 года, Юнайтас оказался в Балтиморе, приведя «Колтс» к титулу в 1958. В игре за чемпионство этого 1958 года, Колтс обыграли Нью-Йорк Джайентс в первом в истории НФЛ овертайме с правилом "внезапной смерти". Многие эксперты говорят, что это была величайшая игра из когда-либо сыгранный, и именно она способствовала росту популярности НФЛ. За время своей 18-летней карьеры Юнайтас завоевал 2 титула MVP, сыграл в 10 Про Боулах, и выиграл 3 чемпионских титула для «Колтс», включая Супер Боул V. Он стал первым квотэрбэком в истории, напасовавшим 40000 ярдов за карьеру и ушёл на покой в 1974 году, имея на счету 22 рекорда НФЛ; включая количество пасовых ярдов (40239), количество точных передач (2830) и количество передач в ТД (290).
Квотэрбэк Зала Славы Джонни Юнайтас умер 11 сентября 2001 года, в возрасте 69 лет от сердечного приступа.
