О своих прежеваниях после смерти сына Жюля Бьянки: "Может через несколько месяцев или лет я смогу снова смотреть Гран При, но сейчас это очень трудно. Это тяжелая неделя для нашей семьи. Прошел год с тех пор, как Жюль попал в аварию, все мы по нему очень скучаем. До этого он звонил мне и матери каждый день, и уже год я не слышал его голос.
Когда произошла авария, мозг пострадал очень серьезно, фактически, он умер уже в тот момент. Проходили недели и месяцы, мы каждый день видели Жюля в больнице и понимали, что он не сможет к нам вернуться. Неврологически он был мертв, физически – жил еще какое-то время, поскольку он действительно был очень сильным.
Мне странно слышать, когда некоторые говорят, что он попал в аварию потому, что ехал слишком быстро, ведь он был гонщиком Формулы-1. Я не могу и не хочу видеть запись инцидента. Возможно, через несколько месяцев или полгода – не знаю".
Об идее с закрытом кокпитом: "Идея с закрытым кокпитом хорошая, но в инциденте с Жюлем он вряд ли мог помочь. Врачи сразу сказали, что перегрузки были слишком серьезными и пришлись в голову, в этой аварии закрытый кокпит ничего бы не изменил".
Об открытии фонда молодым гонщикам в честь Бьянки: "Жюль очень любил гонки, он с трех лет гонялся на моем картодроме. Многие считают, что он смог бы выигрывать Гран При и стать чемпионом мира, но этого мы уже никогда не узнаем. Я хочу создать фонд, чтобы помогать молодым пилотам, у которых нет денег. Я говорил с гонщиками и спонсорами – они готовы помочь, мы сделаем это ради Жюля"
