- По словам профессора Вальтера Вагнера, вам предстоят две операции, после которых полгода нельзя будет тренироваться. А то и вернуться в спорт...
- Ох уж этот Вагнер! Могу сразу сказать: тому, что сообщает этот профессор, верить не стоит. Потому что никакого отношения ко мне он не имеет.
- Совершенно никакого?
- Единственное, что может нас связывать, причем очень условно, это то, что в 2006 году в клинике, где он работает, я лечил колени. Знаю, что этот профессор, наблюдая боксеров "Зауэрланд Эвент", регулярно сливает информацию в Bild. А поскольку я в пятницу, прилетев в Германию, сообщил Вильфриду Зауэрланду о своем решении в ближайшее время заняться своим здоровьем, можно понять, откуда ноги растут.
- Значит, какая-то доля правды в сообщении Bild все-таки есть?
- Именно что доля. Это давно не секрет: мне действительно надо сделать серьезную операцию на плече и еще одну – на кисти. Но при чем тут Вагнер? Я к нему не обращался и стопроцентно никогда не обращусь. Потому что врачебной этикой там и близко не пахнет.
- Но обращались вы к немецким врачам?
- Да в том-то и дело, что нет. Обследовался я дома, в Питере. Вот оперироваться буду в Германии – наши питерские врачи с немецкими медиками уже связывались, все обговорили. Я, если честно, с этим и так изрядно затянул – больше откладывать нельзя. А тут дважды не удалось договориться с Виталием Кличко. И что, сидеть, как рыбак с удочкой, и ждать, "клюнет или не клюнет" — предложит Виталий бой снова или не предложит? Нет, такое не по мне – лучше уж всерьез заняться своим здоровьем.
- И полгода пропустить?
- Не знаю, откуда взялись эти полгода, – никаких прогнозов на этот счет сегодня нет. Более того, соглашаясь на хирургическое вмешательство, я прекрасно понимаю: может получиться и так, что мой последний бой – уже позади. Насколько затянется лечение, никакой предсказатель, никакой осьминог Пауль сегодня не скажет. А уж смогу ли я восстановиться до боевых кондиций – тем более. Но, надеюсь, смогу. Хотя не уверен, что мой бой с Кличко состоится и в этом случае.
- Не уверены?
- А как я могу быть в этом уверенным, если нам с Виталием уже дважды не удалось договориться?
- А почему, кстати?
— Хороший вопрос. Только не ко мне. Я могу лишь предполагать. Существует шоу-бизнес, боксерский бизнес. Господин Кличко считает там себя генералом. Он любит там рулить и очень не любит, как он сам говорит, «когда на него давят и выкручивают руки». При этом он сам вовсе не против проделать все это с другими на основании того, что он чемпион мира.
- Вы тоже довольно долго были чемпионом мира...
- В бытность чемпионом у меня часто спрашивали: "Когда состоится ваш бой с Кличко?". Поначалу я по наивности отвечал: "Когда-нибудь обязательно будет". А потом кое-что понял и начал говорить: "Когда я проиграю титул – вот тогда вероятность нашей встречи с Кличко станет практически стопроцентной".
- И снова не угадали.
- Выходит, так. Хотя поначалу казалось – угадал: вскоре после того как я проиграл Дэвиду Хэю, Виталий и предложил сразиться с ним.
- Но переговоры ни к чему не привели.
- В первом случае можно многое списать на нерасторопность Дона Кинга и на то, что мы запрашивали четыре миллиона долларов. Хотя после долгой торговли согласились на предложенную Кличко сумму в два с половиной миллиона, попросив оставить за нами права на показ боя на Россию и Америку. Почему-то именно это стало для Виталия очень неприятным сюрпризом. Хотя он и говорил, что это копейки, что ни российские, ни американские телеканалы интереса к бою не проявляют.
- Почему же он посчитал ваше условие неприемлемым?
- А он четко объяснил почему. "Я не люблю, когда мне ставят условия, — заявил он. – Я чемпион мира, я люблю рулить парадом!" На что я ему ответил: "Рули, Виталик, парадом!". Считаю, что его положение на боксерском Олимпе вовсе не дает ему права вести себя так, как ему заблагорассудится. Правда, многие ему это позволяют. Но в случаях с Сашей Поветкиным и со мной такого не могло быть по определению. Вот и появляются разные Сосновские.
- Но, "порулив" с Сосновским, старший Кличко снова обратился к вам. Даже в Питер на переговоры приехал.
- Да не ко мне он приезжал – на экономический форум. Позвонил: "Коля, ты в Питере?". — "В Питере". — "Встретиться можешь?". — "Могу". — "Приезжай, поговорим". Через три часа я приехал. Правда, в тот же вечер на пресс-конференции Виталий почему-то вдруг заявил: "К сожалению, Валуев не нашел времени со мной пообщаться. Потому что он в Карелии на рыбалке". Да если бы мы даже и не встречались, рыбалка-то откуда взялась? У меня как раз сессия была в Академии правосудия – какая, блин, рыбалка?!
Не знаю, может, он заранее заявление подготовил, думая, что я от встречи откажусь, а потом прочитал на автомате...
- Но вы встретились – это общеизвестно. Общались долго?
- Не очень. Минут тридцать–сорок. Виталий с ходу напомнил мне, что он чемпион мира по самой престижной версии, поясами которой владели...
- …Мохаммед Али, Майк Тайсон?..
- А, вы эту наработанную фразу Виталия уже слышали? Тогда вы, наверное, и дальше знаете: он предоставляет мне почетную возможность побиться за этот титул, чем я должен быть очень горд.
- А вы?
- Я спросил: "Виталий, сколько у меня на раздумья времени?". Он ответил: "Месяц у тебя точно есть". А через три недели вдруг заявил: "Мне надоело ждать Валуева!". Хотя в это время как раз шли переговоры.
- Братья Кличко часто повторяют: "Валуев ничего не решает, поэтому договориться с ним ни о чем нельзя". Хотя я точно знаю, что без вашего одобрения тот же Зауэрланд ни один касающийся вас вопрос решить не мог. Может, с Доном Кингом по-другому?
- Без моего одобрения и сегодня никто ничего сделать не сможет. Так было всегда – и так, надеюсь, всегда будет.
Да, я не приезжаю сам, не веду переговоров с его подкованными Бенте и Финкелями. Приезжает уполномоченный мной человек. Начинает разговаривать с Кличко не как с боксером, а как с промоутером – а Виталий очень любит себя именно промоутером именовать, и начинает, как любой адвокат, как любое доверенное лицо, защищать права Николая Валуева. И это жутко не нравится Кличко. И это, как он считает, дает ему право говорить: "Николай ничего не решает сам".
Ей-богу, мне все это здорово напоминает "бандитское" кино о 90-х годах: "Ты, пешка, чего приперся на стрелку, давай босса, с тобой ничего решать не будем". Разговоры Кличко на тему "Валуев ничего не решает" – это, скажем так, слабое прикрытие задницы в глазах болельщиков-дилетантов. У тех же, кто хоть чуть-чуть разбирается в боксе, это может вызывать только смех.
- Смех смехом, но ведь договориться-то и во второй раз не удалось.
- И, поверьте, вовсе не по моей вине. На этот раз к Виталию поехал не Дон Кинг, с которым братьям Кличко "трудно" общаться, а другой человек. Он очень долго пытался хоть как-то смягчить кабальные условия контракта. Мягонько так пытался, стараясь не задевать чемпионского достоинства Кличко.
Смягчить практически ничего не удалось, и я согласился на все. И на полтора миллиона. И на все его гадские условия – а они, поверьте, были предложены именно что гадские. Из принципа согласился. И что? Да снова ничего! Только странные заявления на тему "Валуев – трус".
- Но что-то же за срывом вторых переговоров должно было стоять?
- Могу только предполагать что. Во время встречи в Питере я Виталику сказал сразу: «Со своими подходцами гнилыми ко мне лучше не подкатывай. Уж извини, но помогать тебе зарабатывать деньги я не стану. А драться с тобой я буду в любом случае – из принципа».
Может, это его напрягло? А может, когда мы встретились и посмотрели друг на друга, что-то в моих глазах ему не понравилось – и он решил подраться со вторым Сосновским. Хотя нет: Бриггс – не Сосновский. Впрочем, при тех условиях, что прописаны в контракте, на победу у него, может быть, полшанса есть – но точно не больше.
- Да и стоит Бриггс наверняка ощутимо дешевле тех полутора миллионов, что предлагались вам.
- А риска насколько меньше! Хотя и деньги тоже имеют значение. Виталий, наверное, все прикинул – и решил, что так ему будет выгодней. Он, кстати, мне так и говорил: я бизнесмен, я должен считать деньги. Ну, пусть считает. А мне по-любому надо сейчас заняться здоровьем. Да и дел в родном Питере хватает.
