До свидания, дом родной
- Расскажите, что подвигло вас в свое время одним из первых покинуть Советский Союз и перебраться за океан?
- На тот момент уже все менялось. Многие понимали, что это страна разваливается. В Советский Союз многие перестали верить, по крайней мере, я не верил, ведь поездил по стране, видел, как все рушится, меняются моральные ценности. Я видел крах, но не видел выхода. Кроме этого, каждый мальчишка, поигравший в хоккей, мечтает попасть в НХЛ. С одной стороны была возможность уехать, а с другой я видел падение Союза. Наверное, еще за год до того, у меня бы даже мысли такой не возникало. Просто все очень быстро происходило, был целый комплекс причин, причин неспортивного характера. Я устал от цензуры, устал, от постоянных сказок и неправды, перестал верить в те прежние идеалы и ценности. Все это и повлияло на мое решение.
- Ваш отъезд успел обрести довольно таки скандальную репутацию и превратился в полудетективную историю. Рассказывают, что вы "бежали" из страны через границу с Польшей...
- Это абсолютно не детективная история, а обычный проверенный маршрут, благодаря которому можно было покинуть СССР. Я приехал в Польшу, где получил визу в Югославию. А уже из Югославии я уехал в Америку. Как такового, детектива не было, но коленки дрожали еще как, ведь на тот момент КГБ еще обладал дурной славой, и люди, так или иначе, были напуганы.
- Но еще до отъезда вы успели прикоснуться к заокеанскому хоккею, ведь в 1990 году Сокол в Киеве играл матч с Миннесотой, в котором вы принимали участие и даже успели подраться!
- Да, прекрасно помню ту игру. Мы тогда, кстати, выиграли 5-0! Это была предсезонная подготовка Миннесоты, они играли европейское турне
(в Киеве на лед Дворца Спорта в составе гостей вышли такие мастера как Майк Модано, Марк Тинорди, Нил Бротен, Илкка Синисало, Брайан Пропп, Брайан Беллоуз, Ульф Дален, Ларри Мерфи и другие – прим. iSport.ua). В то время у нас в команде был Тодд Хаджи, который приехал к нам из системы Виннипега. В хоккее он звезд с неба не хватал, в силу своего таланта, но проложил своеобразный мост между нами и Северной Америкой.
На тот момент я еще не уехал, хоть был уже задрафтован, были шансы покинуть СССР, так что решил попробовать свои силы в противостоянии с заокеанским соперником, было интересно прочувствовать, что меня может ждать в Америке. Кроме того, хотел узнать, можно ли драться наравне с этими мужиками, ведь понимал, что если уеду, но драться там обязательно придется. Перед игрой узнал, кто из Миннесоты самый опытный в плане драк, это был Базил Макрэй
(почти две с половиной тысячи штрафных минут за карьеру в НХЛ – прим. iSport.ua), вот во время игры решил бросить ему вызов
(оба игрока получили за свою потасовку по двойному малому штрафу – прим. iSport.ua). Чтобы потом знать, с чем придется сталкиваться в НХЛ!
- В 1990 году вы также успели принять участие в молодежном чемпионате мира, где даже стали лучшим защитником. Наверняка именно тот турнир стал определяющим для вас в плане того, что вас заметили и пригласили в НХЛ. Помните перипетии того чемпионата?
- Тогда было хорошее поколение игроков на том турнире: и Ягр, и Буре, и Селянне, и Сундин. Я тогда играл очень здорово, даже в более атакующий хоккей, чем обычно, ведь команда у нас тогда была просто великолепная. Когда с тобой играют такие партнеры, можно себе позволять больше. После чемпионата меня как раз и выбрали на драфте
(Годынюк попал в первую символическую сборную вместе с голкипером Стефаном Фисе, защитником Иржи Шлегром, форвардами Дэйвом Чижовски, Яромиром Ягром и Робертом Райхелом – прим. iSport.ua).
Привет, НХЛ!
- Вернемся к вашему переходу в НХЛ. Вы оказались в Торонто – одном из самых хоккейных городов в 
мире. Какие были ощущения на тот момент?
- Мне, наверное, в Торонто было даже проще, чем многим североамериканцам. Ведь если ребята попадают в Торонто, для них это просто что-то невообразимое, много нового, непривычного . Для меня же вообще новым было все. Я столкнулся с тем загадочным миром капитализма, и не просто через окна автобуса, а в повседневной жизни. Обилие хоккея и его популярность для меня стали лишь частью нового мира. И только со временем, поиграв в других клубах, я понял, что такое хоккей в Торонто – спорт, которым дышит каждый житель этого города.
- А как проходила ваша адаптация в коллективе и абсолютно новой для вас среде?
- Поначалу было тяжело, конечно. Язык я знал очень поверхностно, на уровне школьной программы. Без языка и в чужой стране – очень сложно. Даже потом, когда я уже подучил язык, долгое время стеснялся на нем говорить. К счастью, в Торонто тогда играл Майк Крушельницки
(канадец украинского происхождения – прим. iSport.ua), который очень хорошо знал украинский язык, у него даже жена была украинка, и детей они учили украинскому языку. Он мне очень помогал. А потом уже начали приезжать наши ребята, в каждой команде были игроки из бывшего Союза. Я же был первопроходцем, по сути. Много было сложностей, не только в плане хоккея. После коммунизма попасть в Канаду – все равно, что слетать с Земли на Луну. Я до этого ничего подобного не видел – ни супермаркетов, ни нормальных заправок. Настоящий культурный шок!
- На льду часто вспоминали ваше "коммунистическое" происхождение с целью провокации?
- Были моменты, иногда подъезжали на льду и говорили: "Эй ты, комми!". В североамериканском хоккее провокации – неотъемлемая часть игры. Не было бы подколок на счет коммунизма, Союза – придумали что-то другое.
- А как проходила адаптация в игровом плане: быстро привыкли к новым площадкам?
- Это индивидуально. Мне наоборот легче было играть на маленьких площадках, учитывая мою склонность к силовой оборонительной игре. Мало того, когда я уже переехал в Швейцарию, было тяжело перестроиться к игре на большой площадке.
- А если сравнить силу чемпионата СССР и НХЛ на то время?
- Скажу, что советский чемпионат был очень хороший! Разница была в том, что за океаном все результаты были более-менее непредсказуемые. У нас были ЦСКА, Динамо – явные лидеры, еще не начиная чемпионат можно было говорить, кто займет 1-2 места. У них же больше игр, больше интриги, больше сюрпризов. Больше силовой игры, и в каждом матче надо опасаться за свое здоровье, особенно, когда на тебя несется на полной скорости 120-килограммовый громила, и ты никак не уйдешь от силового приема. Даже нынешнее НХЛ тяжело сравнивать с тем периодом, все и близко не такое. Тогда НХЛ была настоящим рубиловом, мясорубкой.
- В контексте этого стоит заметить, что у вас тоже сложилась репутация силового защитника. Не тяжело постоянно принимать все эти удары, сражаться за каждую шайбу? Морально и психологически все это не давит?
- Да, вы правы, я всегда считался силовым защитником, и абсолютно нормально к этому отношусь. Когда играешь в такой манере, ты должен понимать, что за свои поступки всегда нужно отвечать. Сыграл жестко – будь готов к жесткому ответу. Психологически надо быть к этому готовым. Я не искал драк и грубости, но при этом всегда был готов за себя постоять, не увиливал, в случае чего.
- Знаковой для вас командой в НХЛ стал Виннипег. С ним вы дебютировали, Виннипегу забили первую шайбу.
- Если честно, дебюта совсем не помню. Вот хоть убей, не помню ни с кем игра, ни как я играл. Наверное, я тогда очень переволновался, все как в тумане. А вот шайбу первую помню. Это уже на следующий сезон было. Центральный нападающий отыграл вбрасывание, я получил шайбу и хорошо так приложился. Потом увидел, что шайба попала в самую девятку.
Трейды, трейды, трейды
- Довольно скоро вы стали частью масштабного трейда между Торонто и Калгари (обменялись пять на пять). Как вы отнеслись к переезду?
- Тогда мне тяжело было воспринимать факт перехода, для меня он стал настоящим шоком. Ведь я не понимал, что трейд может быть хорошим, а не только плохим, я воспринимал это очень и очень тяжело. Тем не менее, я попал в очень хорошую команду, где познакомился с Сергеем Макаровым, с которым у нас сложились теплые отношения, и он тоже мне очень помог.
- На тот момент главной звездой Калгари был Тео Флери, в будущем один из главных смутьянов лиги. Как он проявлял себя на то время?
- Флери тогда был еще молодой. Он не был ненормальным, а наоборот сдержанным и спокойным. Одно время наши дома с ним находились по соседству, и мы часто ездили в аэропорт, например, на одной машине. Одним словом, у нас сложились нормальные отношения, и я никогда не мог подумать, что его будут считать психом. Это уже потом, наверное, он начал баловаться со всеми этими стимуляторами, алкоголем, вот и произошел сдвиг. А на тот момент он был нашим лидером, очень сильным хоккеистом, примером для подражания!
- Что скажете о тренере Флеймс Дэйве Кинге? Фигура очень неоднозначная...
- Это была весьма одиозная личность. С одной стороны он заработал громкое имя, работая со сборной Канады, с другой – очень часто принимались абсолютно неадекватные решения, как мелкие, как и глобальные. Однажды, перед Рождеством, он посадил одного из лучших бомбардиров команды Сергея Макарова на скамейку, никак не объяснив своего решения. Никто этого не понял, ведь до этого между ними не было конфликтов, Сергей режим не нарушал. Почему Кинг это сделал – знает только он сам. Может, у него обида сыграла, ведь Макаров до этого всегда "хоронил" сборную Канады во времена легендарных противостояний сборных.
И такое решение было не одно, это просто пример, а в целом, Дэйв постоянно удивлял всех своими действиями. Он всегда любил показывать, кто в доме хозяин. Однажды на собрании он сказал нам: "Да, меня зовут Дэйв Кинг, но для вас я просто Кинг
(king обозначает король по-русски – прим. iSport.ua)!". Таким он мне и запомнился. Но история все расставила на свои места, и впоследствии громких успехов Дэйв не добился, хоть работал продолжительный период со многими клубами.
- После Калгари вы попали в абсолютно новую франшизу во Флориде. Ощутили себя частью истории?
- Историей события становятся со временем. А тогда для меня это была просто новая команда, я чувствовал жажду новых свершений, хотел играть. Конечно, удивительно было очутиться в столь южной команде, особенно после Канады. Помню, приземлился в аэропорту Майами, а на улице духотище, жара неимоверная. Какой тут хоккей может быть?! Но мне там понравилось, я очень многому научился у тренера Роджера Нильсона. Команда, не имея громких имен, на равных могла противостоять другим коллективам, играла в отличный хоккей. Он оказал огромное влияние на меня, как тренер, я очень многому у него научился, и в первую очередь, научился обращать внимание на каждую мелочь, ведь именно с них складывается хоккей.
- Во Флориде вы поиграли с интересными личностями – например, вратарем Джоном Ванбисбруком и форвардом Скоттом Мелланби, прославленным "убийцей крыс"...
- Ванбисбрук был очень приятным парнем, спокойный и тихий вратарь, лидер команды. Я не играл с вратарем, который бы умел лучше играть клюшкой и на выходах, чем Джон. Тогда именно во Флориде впервые успешно внедрили тактику "капкана", когда сопернику ничего не оставалось, как просто забрасывать шайбу в нашу зону, а Ванбисбрук все это аккуратно подчищал. Эта тактика давала результат, ведь уже в первых сезонах Флорида стала серьезным бойцом зоны плей-офф. А Мелланби был типичным "рыцарем без страха и упрека", который умел и голы забивать, и по голове надавать. Силовой форвард, который старался принести максимальную пользу команде.
- В составе Пантер вы долго не задержались, и оказались в Хартфорде. В чем была причина очередного вашего перехода?
- В НХЛ обмены не всегда происходят по причине, что кто-то играет хорошо или плохо. Так Хартфорд к тому времени хотел заполучить меня, им надо был силовой игрок, вот так и сложились обстоятельства.
- Учитывая длительность пребывания в Хартфорде, можно ли назвать Уэйлерс "вашей" командой? 
- В Хартфорде для меня было очень комфортно, хоть на тот момент команда считалась аутсайдером. С этим город связанно много воспоминаний, именно там родились две мои дочки. Там я сдружился с Андреем Николишиным. В плей-офф мы не попадали, но для меня там было играть лучше всего.
- В том Хартфорде начинал знаменитый Крис Пронгер.
- Тогда Крис был совсем юным, и ему много прощалось. В команду пришел тренер Брэд Маккримон по кличке Чудовище, который трагически погиб в авиакатастрофе под Ярославлем. У него была задача понатаскать Пронгера, сделать из него хорошего защитника. Из-под него тогда нам забили немало шайб, но все понимали, что Крис должен пройти через это. Это тоже, кстати, один из уроков, который я выучил на всю жизнь. Молодежи надо доверять и давать шансы, иначе она не сможет заиграть. Ошибки будут, но через это надо пройти. Иначе не вырастет нормальное поколение спортсменов. Так мы, к примеру, и остались без целых поколений хороших хоккеистов.
Травмы, фарм, агент и Майк Пелузо
- Почему практически весь сезон 1995/96 вы играли за фарм-клубы, проведя в основном составе только три игры?
- Тут я должен сказать "спасибо" моему агенту, которого я вскоре поменял. У меня была серьезная травма, и меня отправили в фарм набирать форму. Агент начал ругаться с руководством, говорил, что я играть за фарм не буду, менеджер это запомнил, и потом преподал мне урок – я практически целый сезон отыграл в низших лигах. Несмотря на это я, потом с этим же Хартфордом подписал новый контракт на два года, но урок этот я выучил.
- В целом, вы сыграли не так много игр в НХЛ, и вашим лучшим показателем было 69 матчей. В чем причина, травмы?
- Да. Знаете, есть такие люди, которые очень подвержены травмам, и я тоже к ним, к сожалению, отношусь. Что я мог поделать? Наверное, сама моя манера игры предполагала повышенную опасность для здоровья. Я играл, как умел, делал то, что у меня получалось лучше всего. Тут сожалеть о чем-то нельзя.
- В 1997 году вас обменяли в Сент-Луис, где вы не провели ни одного матча. Как так случилось?
- На третий день в тренировочном лагере я порвал связки колена, после этого меня отправили в АХЛ восстанавливаться, где я сразу же получил открытый перелом пальца, а потом еще и отрыв мышцы от ребра. Потом вроде восстановился, сыграл много игр за фарм, и случилась новая, серьезная, травма, из-за которой я позже закончил карьеру – перелом отростка позвоночника. В НХЛ травмы не засекречены, понятно, что после всех моих проблем со здоровьем меня не хотели видеть в НХЛ, да и я понял, что оставаться там – небезопасно для моего здоровья, учитывая манеру игры. Я уехал в Европу, сыграл хороший сезон в Швейцарии, потом провел два года в Германии, где опять почувствовал боли в позвоночнике. Перенес две операции, еще пытался поиграть, но и скорость уже потерял, и боли мучили. Понял, что пора завязывать.
- Вы поддерживаете отношения с бывшими партнерами по НХЛ?
- Сознательно, ни с кем. У каждого ведь свой жизненный путь. Но когда пересекаемся где-то, всегда находим, о чем поговорить, очень тепло разговариваем, вспоминаем былые времена.
- Как вы уже сказали, вы никогда не убегали от драк. Какая из них вам запомнилась больше всего?
- Знаменитая драка, о которой много писали, с Майком Пелузо из Чикаго
(в том сезоне тафгай Блэк Хоукс умудрился набрал 408 штрафных минут в 63-х матчах, приняв участие в 39-ти драках. По мнению болельщиков и специалистов, тот бой с Годынюком Майкл проиграл вчистую – прим. iSport.ua).
- Если бы Александр Годынюк составил свою символическую команду НХЛ – как бы она выглядела?
- Вратарь – Джон Ванбисбрук. Защитники – Пронгер и Рэй Бурк. Нападающие – Марио Лемье, Кэм Нили и, наверное, Тео Флери.
Досье
Александр Годынюк
Родился 27 января 1970 года в Киеве
Выбран в 6-м раунде драфта (общий 115-й номер) в 1990 году
Выступал за (статистика сайта hockeydb.com):
Сокол Киев (1986-1990) - 98 матчей, 16 очков
ШВСМ (дубль Сокола) - 33 матча, 8 очков
Ньюмаркет Сейнт (AHL, 1991) - 11 матчей, 1 очко
Торонто Мейпл Лифс (НХЛ, 1990-92) - 49 матчей, 12 очков
Солт Лейк Голден Иглз (IHL, 1992) - 17 матчей, 3 очка
Калгари Флеймс (НХЛ, 1992-93) - 33 матча, 8 очков
Флорида Пантерз (НХЛ, 1993) - 26 матчей, 10 очков
Хартфорд Уэйлерз (НХЛ, 1993-97) - 115 матчей, 29 очков
Детройт Вайперз (IHL, 1995) - 7 матчей, 3 очка
Миннесота Мус (IHL, 1995-1996) - 45 матчей, 26 очков
Спрингфилд Фалконс (AHL, 1996) - 14 матчей, 4 очка
Чикаго Вулвз (IHL, 1997-98) - 50 матчей, 16 очков
Берн (Швейцария, 1998-99) - 43 матча, 25 очков
Берлин Полар Бирз (Германия, 1999-2001) - 84 матча, 36 очков
Всего в НХЛ - 224 матча, 49 очков, 224 минуты штрафа
